Иными словами, эти люди полагают, что патриотизм — это некая софистика, призванная подменять классовый подход. Заслушаем Ленина:
"Прежде всего, несколько замечаний о патриотизме. Что «пролетарии не имеют отечества», это действительно сказано в «Коммунистическом манифесте»… Но отсюда еще не следует правильность утверждения…, что пролетариату безразлично, в каком отечестве он живет: живет ли он в монархической Германии, или в республиканской Франции, или в деспотической Турции. Отечество, т. е. данная политическая, культурная и социальная среда, является самым могущественным фактором в классовой борьбе пролетариата… Пролетариат не может относиться безразлично и равнодушно к политическим, социальным и культурным условиям своей борьбы, следовательно, ему не могут быть безразличны и судьбы его страны. Но судьбы страны его интересуют лишь постольку, поскольку это касается его классовой борьбы, а не в силу какого-то буржуазного, совершенно неприличного в устах с.-д. «патриотизма»".
Короче говоря, по Ленину патриотизм является самым могущественным фактором в классовой борьбе пролетариата, но постольку, поскольку он подчинен требованиям классовой борьбы. Разве этой небольшой цитаты недостаточно, чтобы разобраться в этом вопросе? Кажется, что достаточно, но леваки не могут не городить огорода. Такова их суть, если угодно.
Патриотизм является чувством любви к родине, которое зарождается из привязанности к родным местам и людям. В зависимости от степени сознательности индивида данное чувство может вырастать до понимания своей связи со всей страной и народом, его историей и культурой, и, в конечном счете, подниматься до борьбы с притеснением и порабощением народа как внешним, так и внутренним. Ленин также учил:
"Патриотизм — одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств".
Таким образом, патриотизм выступает, во-первых, в виде чувства, то есть ненаучного стихийного отношения к родине, к родной национальной культуре, языку и, в конечном счете, к экономическим и политическим условиям своей страны и региона. Во-вторых, в виде побудительного мотива, обыденной мотивации к освобождению, защите чести, развитию и улучшению родины. Из этого ясно, что патриотизм в «умелых руках» действительно может являться могущественным фактором классовой борьбы пролетариата. Верно и обратное, что на службе у империализма патриотизм — есть фашизм и полуфашизм, то есть, тоже, могущественный фактор классовой борьбы, но уже в лапах олигархии. В последнем случае, очевидно, что освобождение, защита чести, развитие и улучшение родины понимается с извращенной, антинародной, неклассовой точки зрения. Нельзя забывать, что пролетариат, как наиболее организованная и сознательная часть народных масс, кровно заинтересован в познании объективной истины, в научном подходе к социальным преобразованиям и революционному переустройству общества, в освобождении от ига капитала. Значит, последовательная научная партийность рабочего класса (организованного, сознательного пролетариата) выражает, в конечном счете, коренные интересы всего общества, социального прогресса. Таким образом, если поднимать уровень сознательности по линии патриотизма на научных основаниях, то зрелая любовь к Родине не противоречит уважению и даже любви к другим национальным культурам и народам. Антагонизм между культурами является продуктом рыночной конкуренции, борьбы за выживание. Если этот антагонизм устранен или хотя бы преодолен или, на худой конец, сглажен в сознании, то противоположность культур и народов выступает исключительно объективно, то есть как их разность.
Огульно отрицая патриотизм как чувство и, признавая существующим только буржуазный, казенный, квасной патриотизм в виде фашизма или полуфашизма, леваки только спутывают вопрос, заранее объявляют поражение коммунистов в этой сфере, сдают патриотизм целиком противнику. Они воображают, что патриотизм сам по себе является идеологией, всецело придуманной буржуазией. Тогда как различные политические партии апеллируют к патриотизму как к стихийному ненаучному отношению к Родине, возбуждают на его основе в классовых интересах буржуазии в пролетарских и народных массах либо социальное благодушие в виде примирения с «родными» предпринимателями, либо конкурентную ненависть к другим народам. Различные формы ненависти — межконфессиональная, расовая, национальная — служат способом мобилизации пролетариата в интересах олигархии. В свою очередь классовая ненависть способна служить также и делу революционной мобилизации. Однако практика показывает, что возбуждение классовой ненависти — это, как правило, игра на низменных чувствах толпы, что, во-первых, развращает и разлагает революционные массы, во-вторых, делает их неуправляемыми в ходе вымещении гнева. В абсолютном большинстве ситуаций большевики не заигрывали с ненавистью, а направляли имеющуюся классовую ненависть в конструктивное русло и сдерживали её перерастание в погром. Даже кампания «Убей немца!», даже, таким совсем некоммунистическим деятелем как Эренбург, проводилась с большой разъяснительной работой, что убивать нужно немца-ССэсовца, немца-захватчика, немца с промытыми мозгами и т. п.
Стало быть, проявления патриотизма меняются вместе с развитием народов, наций, государственного строя, классов и классового сознания. Невозможно пренебрегать ни чувственной стороной отношения к конкретным условиям жизни, ни обыденной мотивацией масс. Такой подход есть левачество и фразерство.
Конечно, само по себе чувство не может существовать безыдейно. Такой «чистый» патриотизм возможен только при полном отсутствии рефлексии, например у детей. Патриотизм развивается естественно, как чувственная сторона восприятия условий жизни, главным образом совокупности особенностей этих условий. Патриотизм, следовательно, обслуживает мировоззрение как эмоциональный окрас и бытовой мотиватор действий. Часто леваки считают, что Маркс и Энгельс писали про отсутствие отечества у пролетариев потому, что понимали экономические, классовые корни патриотизма.
В действительности у патриотизма экономических и классовых корней, как таковых, нет. У патриотизма в некотором смысле есть психологические корни. Дело в том, что до появления научного философского мировоззрения в сознании практически всех людей имеется известная разбалансировка интеллекта, чувств и воли. Если бы человечество развивалось гармонично и по науке, то ведущую роль в сознании играл бы интеллект, а чувства, эмоции и привычка трудиться были бы чувственно-эмоциональной и волевой стороной интеллектуальной, разумной деятельности. В классовом обществе становление и развитие личности уродливо, и имеется известный перекос, как в пользу чувств, так и в пользу воли, вернее ее хронического недостатка — лени. Этот перекос является результатом интеллектуальной недоразвитости, которая, впрочем, как известно, сознательно насаждается массам. В этой связи всякое нормальное чувство влюблённости во что-либо, в том числе патриотизм, не обслуживает интеллектуальное понимание, то есть знания, а отрывается и живет в некотором смысле самостоятельной жизнью. А классовые корни имеются не у самого чувства, а той идеологии, которая это чувство себе подчинила.
Следовательно, проявления патриотизма, по крайней мере, если патриотизм является сколько-нибудь зрелым чувством физиологически здорового человека, не могут быть внеклассовыми. Патриотизм — это чувство, которое обслуживает мировоззрение. Мировоззрение же всегда классовое, стало быть, и чувство, на которое воздействуют идеи и знания, трансформируется сообразно классовому сознанию. Однако, почему леваки объявляют невозможность народного, пролетарского, революционного и социалистического патриотизма неведомо.
Нужно ли объяснять и доказывать, что советский патриотизм, развернутый коммунистической партией на основе общности интересов и дружественного сотрудничества социалистических рабочих, колхозного крестьянства и интеллигенции СССР являлся движущей силой строительства коммунизма? Сталин прямо выдвинул задачу перед партией «развивать и культивировать советский патриотизм». Можно ли полагать, что советский патриотизм, любовь к первому в мире государству рабочих и крестьян, форпосту мировой революции, не будет иметь преемственности с историческим прошлым народов СССР? Революционные традиции народов СССР и их политическая выучка являются важным элементом советского патриотизма, однако, это не означает безродности, отказа от истории. Научный классовый взгляд на историю, опора на прогрессивные ее страницы и героическую справедливую борьбу является естественным фундаментом для культивирования патриотизма.
Революционный пролетариат 1917 года не свалился с небес, у него было прошлое, и не только революционное. Народные массы также не свалились с небес, у них было прошлое, и тоже не только революционное. Что предлагают леваки? Отбросить историю народов, подвергнуть остракизму всё, что имелось до революции? Через тысячу лет человечество отведет изучению пяти тысяч лет классовых обществ должное место как эпохе краткого перехода общества из полуживотного состояния в мир человеческих форм цивилизованности. Но к чему сейчас этот наивный футуризм и, как следствие, левая фраза?
Нужно ли дать научную оценку истории народов СССР? Полагаю, что даже леваки считают, что нужно. Следует ли подчеркивать все то, что в истории данных народов было прогрессивным и справедливым? Полагаю, что и здесь леваки не откажут. Почему же прогрессивная и героическая сторона истории народов не может быть использована в воспитании любви и преданности социалистической Родине?
Пожалуй, было бы здорово, если бы каждый пролетарий осуществлял революционную борьбу и строил коммунизм, исходя лишь из знания научных истин, а его чувственно-эмоциональная сфера переполнялась бы исключительно революционным научно обоснованным энтузиазмом. Мечтать, что называется, не вредно. Но факт остается фактом — патриотизм существует в виде самостоятельного сильного чувства и его нужно использовать как обыденный мотиватор. Впрочем, в некотором смысле патриотизм будет существовать и при коммунизме, но уже в виде чувственной окраски научного понимания социально-культурных отличительных условий конкретной ассоциации или территории.
Леваки видят, как буржуазия использует патриотизм масс — «социальное положение вторично, главное, что мы единая нация», и воображают, что это и есть патриотизм. Бесспорно, что данный тезис прямо противоречит росту классового сознания, но почему леваки ставят знак равенства между этим тезисом и патриотизмом? Возьмем таких крестьянских революционеров, как народники. Они патриоты? Думается, что они вполне уважаемые патриоты, однако, конечно, с приведённым буржуазным тезисом они не согласились бы. Возьмем для примера альтернативный взгляд на приведенную в цитате ситуацию. Буржуазия говорит народу, что главное — это единство нации и национальное согласие. Но разве не очевидно, что буржуазия составляет мизерное меньшинство нации, а основу всякой нации составляет пролетариат и полупролетарские массы? Известно также, что мизерная буржуазия нещадно эксплуатирует народные массы. Почему же, в таком случае, не считать патриотической позицию, при которой буржуазия, как паразитический, вредный для народа элемент, будет исключена из нации и изгнана прочь? Короче говоря, это спорный политический вопрос — что считать благом для Родины, который всецело зависит от развития классового сознания, от мировоззрения. Иными словами, у каждого класса свой патриотизм, но пролетарский патриотизм, как говорил Маркс, самый честный. Отдавая патриотизм на откуп буржуазии, мы только ускоряем его превращение в национализм, а затем — в фашизм.
Леваки, вслед за буржуазными пропагандистами, противопоставляют патриотизму пролетарский интернационализм. Но пролетарский интернационализм можно противопоставить, например, русскому патриотизму = национализму. Пролетарский интернационализм является объективным продуктом концентрации и централизации капитала, разрушения границ национальных рынков. Но с субъективной точки зрения, пролетарский интернационализм является важнейшим коммунистическим принципом, который предполагает совместную подготовку пролетариев, независимо от национальности, по единому плану к революции против тирании буржуазии, прежде всего, своей нации, а затем к разворачиванию коммунистического строительства в дружественной атмосфере взаимопомощи и взаимовыручки. Коммунисты никогда не имели империалистических и эксплуататорских целей, всегда боролись за свершение революции не в отдельной взятой стране, а во всем мире. Но это никак не отменяет ни наций, ни пролетарского патриотизма, ни исторического наследия, ни национальной культуры.
источник